Feeding The Fire

Еще одна рэд-эдж банда из Голландии, оказавшая большое влияние на развитие компартийных идей внутри хардкор-сцены. Ипишка «No Submission» представляет из себя очень мощный, но порой однообразно сыгранный фасткор. В дальнейшем музыканты группы решили сбавить скорость, и заиграли новошкольный хардкор. В таком ключе был записан MCD «Cruside».

1993 - «No Submission»

http://www.mediafire.com/?eua0w5teu5al9q1

1996 - «Cruside»

http://www.mediafire.com/?c9x5w2bwnd5w62n

Mike Judge. Part II

Лето прошло, жара уже не давит на мозг и не мутит сознание, поэтому я решил, что пора сесть, и чего-нибудь перевести. Три месяца назад я пообещал, что скоро выложу тут вторую часть интервью с Майком. Вот, это «скоро» настало. Всем привет!

Beth: Ты волновался по поводу того, что те ребята, которые делили с тобой сцену раньше, не воспримут тебя и Old Smoke сейчас?

Mike: Я очень волновался, и это то, что тормозило запись в течении нескольких лет. Я очень волновался, когда записывал материал. Творить, находясь в студии – одно из моих самых любимых занятий. Это самая интересная часть процесса. Я осознал все только тогда, когда все кончилось, и готовая запись оказалась в моих руках. Все было хорошо, но меня волновала одна вещь. Те люди, которые были рядом со мной и уважали меня, могли вдруг подумать, что я предал их и повернулся к ним спиной. Я очень хорошо помню то чувство, которое испытывал я, когда группы, на которых я рос, вдруг меняли свои взгляды и стиль своей музыки. Я ощущал себя преданным ими. Теперь получилось так, что я вдруг сам оказался в том же состоянии. Я думал: «Чёрт, теперь я сам делаю то, за что раньше ненавидел другие группы». Это расстроило и сильно напугало меня. Я совсем не хотел, чтобы люди считали, что я обманул их. Моя музыка была полной противоположностью того, что я делал ранее, и мне казалось, что все ждали от меня именно того, что было прежде, но многие говорили: «Ты сам прекрасно понимаешь, что ничего не можешь сделать. Ты делаешь ту музыку, которая исходит непосредственно изнутри тебя самого. Каждый ее аспект, это твои чувства и твои переживания. Ты не сможешь сделать еще один Judge просто потому, что ты уже не часть всего этого. Но это не значит, что ты не должен делать совсем ничего. Очень круто, что ты занят тем, что тебе действительно по душе». Поэтому, когда я услышал это, подумал: «Черт с ним, если я буду прикладывать все усилия, надеюсь, меня поймут». Я понял, что мои переживания не стоили того. Те, кому были по душе Judge, и кто не воспринимал Old Smoke, просто не слушали нас и не покупали наши записи. Это нормально, и я это прекрасно понимаю. Были и те, кто любил Judge, но им также понравились и Old Smoke. Кто-то просто приходил на наши концерты и покупал наши диски потому, что мы были новой группой. Я не хочу, чтобы мою группу любили только за то, что я раньше пел в Judge. Нужно чтобы наша музыка действительно понравилась людям.

Beth: Я думаю, что это был верный шаг с твоей стороны.

Mike: Ну, я не думаю, что это вообще можно назвать шагом куда-либо. Я просто люблю музыку и делаю ее. Я не пытаюсь извлечь какую-то выгоду из этого. Когда я приходил домой с концерта Judge, я брал в руки гитару и пытался что-то сыграть на ней. Сейчас у меня появилась возможность делать то, что я всегда хотел. Вот и всё.

Beth: Ты сказал, что хотел забыть все то, что происходило во время Judge. Почему ты решил выпустить запись Old Smoke на Revelation, на том же лейбле, где выпускались Judge? Разве ты не пытался дистанцироваться от всего этого?

Mike: Я не пытался дистанцироваться. Все это было от меня на расстоянии очень долгое время, но я не порвал отношения окончательно. Как я уже говорил, я бы не стал продолжать Old Smoke, если хотя бы один из участников ушел из группы. Лично мне было бы неприятно. Джордан был для меня не просто парнем, который управлял лейблом, на котором выпускались альбомы Judge. Очень часто мы тусовались с ним вместе. Он был моим другом. Так что, когда он сказал мне что хочет выпустить запись Old Smoke, я сразу же согласился. Я даже не думал, что буду снова делать что-то для Revelation, а думал лишь о том, что Джордан выручает меня. Он знал, что делает. Если бы он не интересовался, то мы нашли бы другой лейбл. Но Джордан был моим другом и ему нравился мой новый проект. Я был счастлив снова делать что-то вместе с ним. Я бесконечно благодарен Джордану за то, что он взялся за эту работу, потому что уверен, он огреб не мало дерьма, потому что выпустил что-то отличное от того, что выпускал до этого. Когда люди говорят со мной о Revelation, они говорят о стрэй эдж или просто о хардкор-группах. Джордан неожиданно для всех разрушил эти рамки. Я был обеспокоен тем, что он может потерять от этого. Когда я говорю, что отделил себя от хардкор-сцены, я не имею ввиду, что ненавижу то, или это. Я провел лучшие дни молодости во время тура вместе с Judge. Я уверен, что буду вспоминать те минуты как одни из лучших в соей жизни. Может быть, ничего подобного больше не случится, но в определенный момент мне стало очень тяжело. Это касается не только группы и моего окружения, но также проблем внутри моей семьи. Все навалилось на меня в один момент, и я не мог понять, как могу решить все разом и совмещать дальше то, чем занимался. Меня это немного испугало. Пока я занимался самокопанием и поиском решения проблем, я отстранился от многих вещей. Я пытался найти свое место.Я нисколько не стыжусь того, что я делал в Judge и Youth Of Today. Мне кажется, что обе эти группы были достаточно крутыми и оказали положительное влияние на многих. Многие, побывав на наших шоу и проникшись идеями, которые мы несли со сцены, начинали мутить собственные группы. С каждым разом их становилось все больше и больше. Это главное. Мы оставили после себя след, и если нас нет, это не значит, что все закончилось. Будут появляться новые отличные группы. Judge были очень важной группой в тот момент и шли впереди своего времени, не только в музыкальном плане, но и во всех остальных. Я не оглядываюсь назад и не жалею ни о чем.

Beth: Твои самые лучшие и самые худшие воспоминания, связанные с Youth Of Today и Judge?

Mike: Наши совместные шоу с Gorilla Biscuits и Bold – лучшие наши шоу. Очень круто было ездить по городам вместе и делить сцену с этими ребятами. Мы отыграли вместе кучу сногсшибательных концертов, но были также и провальные. Эти моменты дали мне возможность посмотреть на людей под другим углом и увидеть все то дерьмо, что в них сидит. На наши шоу ходило много нетерпимых ребят. Их узколобие просто вскрывало мне мозг, и я не мог понять, что они вообще делают на наших концертах. Если бы я остался здесь, в Джерси, или в Нью-Йорке, я никогда не смог бы увидеть этого. Я понял многое только тогда, когда колесил по штатам вместе с Judge. Даже не обращая внимания на то, что те времена были очень отстойными, это были прекрасные время. Не каждому выдается шанс испытать все на себе и узнать все не из слухов, а увидеть воочию. Так или иначе, это были великие времена для нас. А так, в каждой вещи можно увидеть как положительные, так и отрицательные стороны. Самым хреновым, на мой взгляд, был последний этап последнего тура Judge. Мы были близки к аду настолько, насколько это можно себе представить. Я чувствовал себя одиноким и отчужденным даже со своей собственной группой. В этом был виноват только я, так как мой собственный ум заставил меня довести себя до такого состояния. Я был недостаточно разумным в тот момент, чтобы переварить все, что случилось тогда, и недостаточно сильным, чтобы найти в себе силы и выкарабкаться из той ямы, в которую я сам себя загнал. Я уверен, что Judge могли бы дать людям намного больше, чем мы дали. Все закончилось преждевременно, и вся вина за это лежит непосредственно на мне одном.

Beth: Кто придумал название «Judge»? Это довольно жесткое и провокационное название…

Mike: И в значительной степени точное, как мне кажется. Я хотел побесить людей, и не хотел, чтобы люди, которые осуждали Youth Of Today и другие позитивные группы, смеялись над нами. Я подумал, что если они распространяют слухи о том, какими мы были дерьмовыми и жесткими, им надо дать такую группу, которая на самом деле соответствовала бы тому, о чем они говорили. Я собирался пихнуть им это прямо в их рожи. Я собирался дать им то, о чем они мечтали. Так появились Judge. Они хотели чего-то элитарного и чего-то агрессивного, вот я и подумал, что может быть более агрессивным, чем группа с названием «Judge»? В конечном итоге это сработало.

Beth: Почему ты сохранил это имя сейчас?

Mike: Я оставил его потому, что один мой хороший друг назвал меня так, и он был первым, кто стал называть меня «Майк Джадж». Я стал тем, кем я был на самом деле. Известность я приобрел тоже благодаря этому имени. Если бы я перестал называть себя так, я бы каждый день говорил, что это не мое имя.

Beth: Это был Порселл?

Mike: Да.

Beth: Когда ты знакомишься с обычными людьми, не имеющими ничего общего с музыкой, ты представляешься как Майк Джадж?

Mike: Да. Особенно когда общаюсь с полицейскими.

Beth: Chung King.

Mike: Chung King должна была стать первой полноформатной записью Judge, которую мы планировали выпустить на Revelation. Я был очень расстроен, что Youth Of Today распались. Мне показалось, что это было ненужным и преждевременным. Именно тогда я и Порселл решили целиком посвятить себя работе над группой Judge. После того как мы записали New York Crew, Youth Of Today воссоединились, и вроде как все шло отлично. Они записались, после чего пробили себе тур по Европе. Мы очень хотели записаться до того момента, как Порселл уедет вместе с ними в тур, так, чтобы когда он вернется, запись была уже выпущена, и мы смогли бы отыграть несколько шоу. Мы встретились с Джорданом и сказали, что если забронируем время в студии на выходные, то смогли бы закончить работу над этой пластинкой. Порселл уезжал в понедельник или в воскресенье вечером, поэтому мы решили, что выделим время на выходных и сделаем все что нужно. Это был пик нашей совместной работы. Когда мы пришли в студию, то поняли, что людям, работавшим там, нет никакого дела до нас. Мы были глупыми детьми, которые не знали, как и что нужно делать. Это была не наша студия, поэтому мы не имели права устанавливать там свои порядки. Короче говоря, так как они относились к нам, так они и записали нас. Когда я, наконец, получил копию записи, то подумал: «Какого хрена она такого дерьмового качества?». Я понял, что если бы мы потратили на запись больше времени, то все могло получиться в десять раз лучше. Меня это очень разочаровало. Однажды Порселл позвонил мне из Европы, чтобы узнать, как идут дела, и я казал: «Чувак, по-моему, эта запись – просто дерьмо». Мы долго думали, что делать, и, в конце концов, решили отложить выпуск этой пластинки. Потом мы долго общались на эту тему с Джорданом. Он сказал: «Если вы думаете, что можете сделать что-то лучше, то делайте». Когда Порселл вернулся, мы забронировали время в другой студии в Род-Айленде. Именно тогда мы хотели записать Bringin’ It Down, в которую должны были войти песни с Chung King. К этому моменту у нас появилось несколько новых песен, а также мы решили не записывать пару старых. На этот раз все прошло гладко. Мы пошли, и записали Bringin 'It Down так, как нам было нужно. Как я уже сказал, мы отложили запись Chung King, но Джордан решил выпустить ограниченный тираж. При помощи этого он хотел отбить те деньги, что дал нам на запись, это и понятно, ведь у него не было другой возможности вернуть эти деньги. На вторую запись деньги нам дал тоже Джордан. Было бы несправедливо по отношению к нему отказывать ему в этом и оставлять его расхлебывать то дерьмо, в которое он попал из-за нас. Таким образом, он выпустил ограниченный тираж этой записи, которую мы назвали «Chung King Can Suck It». В принципе, я тоже поимел много дерьма с этого. Одни люди пишут, звонят мне и говорят: «Мужик, эта запись тянет на сто баксов!», а другие: «Как можно продавать это за сто долларов?». Я понятия не имею, где они взяли нашу запись за такую цену. Я не имел возможности устанавливать цены в музыкальных магазинах. В каждом магазине своя цена на определенную продукцию. Если честно, меня достали подобными вопросами.

Beth: Как ты относишься к стрэйт эджу и к тому, что происходит в сцене сегодня? Ты до сих пор стрэйт эджер?

Mike: Я не знаю. Я больше не придерживаюсь этих идей. Я не знаю, что происходит внутри сцены сейчас. В тот момент, когда я бросил всё (это был 91-й или 92-й год), все приобретало какие-то непонятные мне формы. Стрэйт эдж начал ассоциироваться с агрессией. Я не очень понимал все эти движухи, мне казалось это странным. Что происходит сейчас, я понятия не имею.

Beth: Ты когда-нибудь общался с молодыми хардкорщиками, которые в курсе, кто ты?

Mike: Я довольно часто сталкиваюсь с большинством из них. Неподалеку от меня есть бар, в котором проходят утренние шоу для ребят всех возрастов. Один мой знакомый работает там инженером. Иногда я захожу к нему, и мы болтаем с ним. Я постоянно вижу там молодых стрэйт эджеров. Они знают кто я, но никто из них никогда не пытался поговорить со мной. После того, как я ухожу, они подходят к моему знакомому и начинают его расспрашивать обо мне. На следующий день он мне рассказывает об этом. Они наверное думают, что я недоступен, или что я не очень приятный тип. Но мне как-то все равно, я не ору направо и налево: «Хэй! Я Майк Джадж! Помнишь меня?». Я не хочу, чтобы на меня обращали внимания, а просто хочу заниматься своим делом. Я заметен только тогда, когда стою на сцене вместе с Old Smoke, но молодежь не ходит на наши концерты.

Beth: Пока я делала это интервью для своей книги, поняла, что ты единственный из всех, о ком постоянно спрашивают. Все хотят знать, чем ты живешь сейчас и чем занимаешься?

Mike: Я работаю водителем. Я езжу на грузовике и перевожу много всякого борохла. После работы я прихожу домой или иду в магазин мотоциклов и проверяю, как идут дела, так как мой байк находится у них в ремонте. Поболтавшись там, я захожу в магазин и беру что-нибудь поесть, а потом иду домой. Я отдыхаю, а потом беру гитару и иду в студию и играю там, так как в данный момент мы записываем альбом. Сейчас я счастлив как никогда. Мне очень нравится проводить время в студии создавая что-то. Я зависаю там почти каждый вечер.